Здравствуй, Ванечка
История эта произошла в начале 50-х годов в селе, где жили мои дальние родственники, и в подростковом возрасте была рассказана мне в назидание, чтобы не шлялся по ночам невесть где. Пересказываю так, как помню.
Итак, представьте себе: довольно большое село, нечто вроде поселка городского типа, искореженное войной, но отстраиваемое с оптимизмом и верой в лучшее будущее. Жители его на тот момент – женщины, дети, да старики, мужчин очень мало – с войны практически никто не вернулся, а кто и выжил, то либо инвалид, либо психика исковеркана… Но бывали и исключения: молодой человек по имени Иван, который ушел на фронт практически мальчишкой, не только выжил, но и руки–ноги сохранил. Вернулся домой к старикам-родителям, грудь в орденах, возмужал, - герой, одним словом. Нарадоваться они на него не могли. Правда, недолго.
Иван без проблем поступил в ВУЗ, стал работать. Чтобы учиться и сдавать сессию, два раза в год ездил в город, благо, около поселка был полустанок, на котором останавливались электрички, которые тогда уже ходили, но с грехом пополам. Последняя часто прибывала уже глубокой ночью. Иван пользовался именно ею – видимо, в городе у него были какие–то дела, или просто было интересно прогуляться, посмотреть на возрождающуюся после войны жизнь… Короче, старики–родители эту его привычку пропадать в городе
допоздна знали и не особо волновались – все–таки человек взрослый, имеет право на личную жизнь. Так что, когда однажды Иван не пришел домой вообще, тревогу подняли только на следующий день: мать прибежала к соседям и сказала, что Иван пропал – «В институт вчера утром уехал, а назад – до сих пор нету». Зная, что парень толковый и ни в какие неприятности влипнуть вроде бы не мог, несколько мужчин из ближайшего круга общения родителей Ивана отправились его искать – начать, естественно, решили со станции, на которой он сходил с электрички…
Ивана нашли почти сразу же. Полустанок был маленький – такой деревянный настил около рельс, деревянный же навес, лавочка крохотная, заново прилаженная – и все это со стороны поля, переходящего в лес, утопало в густых придорожных кустах. В этих кустах Иван и валялся – в совершенном беспамятстве, словно труп. Мужики охнули, но успокоились – ну, лето, экзамены сдал, напился небось на радостях парень, не рассчитал норму. Хотя, перегара вроде бы и нет… Ну, Бог с ним – нашли и хорошо.
Оттащили Ивана домой, стали в чувство приводить. Он глаза открыл, пришел в себя вроде бы, но знай твердит одно: "Не знаю, не знаю, не помню ничего, хоть убейте! Как на вокзале в городе был – помню, потом как в электричке ехал, - помню, а потом… Вроде бы ночь, темно, фонарь горит. В воздухе цветы какие–то пахнут – так сильно, что голова болит… Больше не помню ничего, не знаю…"
Особого внимания на это происшествие никто не обратил, но с того момента Иван сильно изменился – стал, как говорится, «не в себе», принялся часто уходить из дому, потом работу прогуливать, разговаривать с людьми вообще перестал. А почти через год, ранней осенью он умер. Нашли его около злополучной станции. Окоченел уже, пролежав там совсем недолго…
А мистика истории вот в чем: летом, перед смертью, видя странные изменения в поведении сына, за него вплотную взялся старик–отец, посадил дома, стал выспрашивать, мол, в чем дело?
- Ты куда ходишь? Что ты как чумовой какой–то? Что творится с тобой?
Иван помялся и говорит:
- Перед тем днем, как я пропал, и вы меня искали, я тоже домой из города ехал на электричке. Поздно очень было, больше двенадцати… И народу–то почти не было, на нашей станции сходил я один.
Ну вот вышел я на полустанок. Темно, душно очень, хорошо хоть, фонарь горит, не скрутили. Осматриваюсь вокруг – электричка уже отъехала, тихо так… И вижу – на лавочке сидит женщина. То ли луной освещенная, то ли этим самым фонарем, а впечатление такое, как будто она вся светится, или сияние от нее исходит… И красивая такая… В жизни я таких красавиц не видал – ни в кино, нигде-нигде! Волосы светлые, почти что белые, вокруг лица волнами вьются, глаза большие, голубые, огромные просто; платье на ней какое–то странное, но почему странное - понять не могу… И смотрит на меня своими глазищами, так смотрит! И улыбается. А я как дар речи потерял: стою, сумку с конспектами к себе прижал, сморю на нее и чувствую, как перестаю соображать – где я и кто я. А она тоже на меня смотрит, а потом смеяться начинает, и говорит мне вроде как:
- Здравствуй, Ванечка! А я тебя приметила…
Я хочу спросить у нее – кто такая, откуда меня знае