Черт в сарае
Узнал я эту историю от сослуживца, а сам он подслушал ее, когда его бабушка пила чай на кухне со своей сестрой. Сестра его бабушки и рассказала эту историю, так как приключилась она с ней.
Однажды у этой женщины (сестры бабули) погиб муж. Тяжело было справляться с горем одной. Чтобы было легче, нашла она себе нового мужа. Это не была любовная связь и счастливая семья, просто совместное проживание и помощь в хозяйстве. Жил ее новый муж в частном доме с тремя взрослыми сыновьями. Но сынишки особой смекалкой не вышли, не женились и сидели у отца на шее. Приходу мачехи они рады не были. Совсем. Где взгляд косой кто из них на нее бросит, кто пнет «случайно» и прочие пакости. Мачеха же не спешила жаловаться мужу на его детей – уж где она, а где они в его-то глазах. В общем, смирилась и жила, не обращая внимания на проделки подопечных.
Но случилось горе: муж погиб, оставив хозяйство на жену и трех детей. Сыновья тут же поняли, что мачеха им уже не указ, и одними пакостями не ограничивались. Издевались над ней, как могли, даже избивали ее. Она терпела-терпела, но терпение не вечно. Идти ей было некуда, а каждый день жить в ожидании пинка она больше не могла. Решила повеситься.
Вошла в сарай. На деревянной балке как раз был забит большой изогнутый гвоздь. Она привязала веревку к гвоздю, накинула петлю на шею, встала на табурет. И перед тем, как скинуть табурет промолвила: «Господи, помоги». Сбросила табурет – и веревка неожиданно рвется. Она вновь на петлю, и снова произносит: «Господи, помоги». И снова рвется веревка, и такое чувство, будто что-то толкнуло ее вперед. Она в третий раз на петлю. Делает все то же самое, вновь произносит «Господи, помоги!» – и что-то выталкивает ее из сарая на улицу. Она приподнялась, глянула в темень сарая, а из него на свет выходит существо: копыта, человечье брюхо, свиное рыло, рога. Сам мутно-зеленого цвета. И говорит ей: «Ты мне скажи, зачем ты Бога зовешь? Скажи! Я тебя хоть на нитке повешу, ты мне скажи, зачем ты Бога зовешь?»
Она вскочила и начала бежать невесть куда. Бежала, пока не потеряла сознание.
Что было дальше — тайна, мой сослуживец не расслышал. Знает только одно — больше она в тот дом не ходила.