Чтоб ты сдох
Будучи семнадцатилетней девочкой, я работала в ресторане быстрого питания. Недавно перешла на другую точку, вместе со своей управляющей. Шла на повышение. Коллектив на том месте был давно устоявшийся, подростки были дружны между собой, выезжали на совместные корпоративы, активно общались; многие ребята моего возраста так же претендовали на карьерный рост. Но с моим появлением это уже практически не представлялось возможным, потому как моя управляющая предпочитала расставлять вокруг себя только своих людей. К тому же, она сплетница, и интриганка, характер у нее стервозный и придирчивый, ее многие не любили, да и сама я, скажем, была от нее далеко не в восторге.
Все эти обстоятельства сильно влияли на мои отношения с коллегами. Меня считали приспешницей управляющей, не хотели слушаться. И это понятно. Прошлый управляющий рестораном был добрым весельчаком, коллектив негодовал по поводу его ухода. А тут еще и новый администратор, несовершеннолетняя ровесница.
Казалось, какие интриги, какие сплетни? Маленький, дешевый ресторанчик, больше похожий на кафе, в секции гипермаркета, с работниками-студентами. Не тут-то было. Мне даже угрожали анонимными сообщениями, и пытались подставить перед проверками. Хотя со стороны все казались более - менее приветливыми. Даже улыбались. А тем временем желание там работать постепенно покидало меня. Уже не радовало повышение, и хотелось снова вернуться в должность работника. Ведь один из самых важных составляющих успеха в работе - это коллектив. И что же поделать, когда все настолько неудачно сложилось... И хоть через несколько месяцев мне удалось немного поправить положение и даже завоевать некое доверие со стороны персонала, влиться в коллектив до конца и стать с ними одним целым не выходило.
Среди работниц была одна девочка, Света, лицо которой мне было до боли знакомо. Отношения у нас были напряженные, Света с трудом подчинялась мне, как администратору, по тем же причинам, что и остальные ребята. Не смотря на это, я относилась к ней мягче, и на протяжении нескольких месяцев все пыталась вспомнить, где же все- таки я встречала Свету раньше. Но она опередила меня, и вспомнила меня первой. Оказалось, ее мать когда-то работала в молочном отделе гастронома, расположенного в моем же доме, и Света временами помогала матери, выдавая товар взамен на оплаченный чек от кассира. Там мы с ней и виделись совсем еще маленькими, когда я приходила в магазин за продуктами. Сейчас, на месте того гастронома давным-давно образовался обычный супермаркет.
С тех пор, отношения со Светой стали заметно теплее. На работе мы смеялись, секретничали. Она старалась помогать мне, а я ей.
В одну из утренних смен, когда посетителей практически не было, я и Света ожидали их появления на барной, а пока разговаривали, протирали столовые приборы, только что вытащенные из мойки, от воды, создавая видимость активной рабочей деятельности. Нашу гармонию нарушил неприятный на вид, и на запах клиент, пожелавший сделать заказ. Что поделать, пришлось его обслужить. Я приняла заказ, Света принялась за его изготовление. Пробивая заказ "завидного" клиента на кассе, я столкнулась с невероятной грубостью, и прониклась глубочайшей неприязнью к этому человеку. Подойдя к Свете, готовившей его заказ, я поделилась с ней своими негативным эмоциями, в сторону этого гостя. Закончив рассказ, добавила:
- Чтоб такие, как он, дохли! - хоть я не такой злой человек, в тот момент я была дико разозлена, и этого искренне хотела. Света, поддерживающая меня на протяжении всего моего рассказа об этом случае, вдруг замолчала. Казалось, будто она даже встала на его сторону! После недолгой паузы, она сказала:
- Не думаю, что стоит позволять себе так говорить (согласна с ней!). Знаешь, раньше, я ведь тоже могла взять, да и пожелать смерти человеку. А теперь презираю подобные слова, в чей-либо адрес. - Света говорила, опустив взгляд вниз. Затем, резко вспомнив о том, что заказ гостя готов, и уже стынет, понесла заказ за его столик. Меня заинтересовали ее слова. Вернувшись на прежнее место, Света продолжила:
- Однажды, я поняла, что рано или поздно, жизнь учит отвечать за слова. Особенно за такие. И ощутила я это на себе сполна... - она по прежнему говорила это смотря куда-то вниз. - И если бы ты знала, как я жалею теперь об этом! - Света начала медленно крутить в руке вилку, тщательно протирая ее одноразовым полотенцем. Будто не замечая остальных приборов, она так и вертела ее в руке на протяжении всего своего тяжелого рассказа.
"Когда мне было пятн
адцать лет, я многого еще не понимала. Да и сейчас, наверное, не поняла бы. Но так распорядилась мною жизнь, и теперь, спустя два года, я стала серьезнее и рассудительнее относиться к некоторым вещам. Мы ровесницы, а вот тебе может показаться, будто я сейчас говорю как старая бабка...
Нас было четверо. Юлька, Костик, я и Виталька. Отец бросил нас, когда самому младшему, Витальке, не было еще и года. Юле, самой старшей, было тогда шестнадцать. Она помогала маме день и ночь сидеть с нами, пока она сутками работала, выбиваясь из сил. Косте было тринадцать, а я на три года младше него. Так мы росли, ходили в школу, помогали маме. Бывало конечно дрались, ссорились, усложняли маме и без того беспросветную и тягостную жизнь. Вскоре Юля вышла замуж и переехала к мужу, но не забывала нас, и хорошо помогала нам материально. Костик переехал жить в общежитие при колледже, учился он на «отлично», подрабатывал вечерами мерчандайзером. Я заканчивала последний учебный год. На маминых плечах остались только мы двое. Старшие, Юля, да и Костя, уже не зависели от матери, жили самостоятельно. Так вот и справились мы без отца, жили теперь втроем: мама, я, и семилетний Виталька. Маме было тяжеловато, она работала на семью одна. Я не могла помочь ей в этом, потому как в то время готовилась к поступлению в один из колледжей, решила из школы после девятого уйти.
Мы с Виталей часто ссорились, иногда даже до драк. Мать очень наказывала меня за то, что я девятиклассница, взрослая, и должна понимать, что он тихий и маленький ребенок. Но вместо этого я продолжала дразнить его и доводить до слез. А вот один из тех дней, я никогда не забуду. Очередная ссора. Снова по моей вине. Виталька в слезах взял мои наушники, и разрезал их ножницами. Увидев это, я пришла в ярость. Ругалась с ним, плакала. Вмешалась мама, и высекла меня за то, что снова довела брата. Мне стало еще обиднее, и от бессилия что-либо поделать, я крикнула ему "Чтоб ты сдох!". Я никогда не забуду то, как он испуганно посмотрел на меня.
Я забыла об этом случае. Прошло несколько месяцев, и я вспомнила о нем. Воспоминания об этом и по сей день мучают меня, слова эти отчетливо повторяются в сознании... Братика положили в больницу с опухолью в голове. Врачи были бессильны чем-либо помочь. Он лежал в больнице, голову его раздуло так, что она стала в два раза больше... Мама плакала и днем и ночью. Рядом с Виталей она улыбалась, успокаивала его, и говорила, что все будет хорошо, еле-еле сдерживая подкатившие к глазам слезы. Однажды он сказал ей: "Мамочка, я знаю, что я умру. Но я не хочу умирать". Как мы плакали тогда...
Через две недели состоялись похороны. В ночь, после похорон, меня всю ночь мучил кошмарный сон, в котором я, постоянно крича и визжа, повторяла эти слова... "Чтоб ты сдох! Чтоб ты сдох!"
Как мне тяжело вспоминать об этом. Я мечтала тогда оказаться на месте него, я бы все отдала, только бы увидеть, как мой милый братишка пошел учиться в школу, поругать его за первую двойку... Дома до сих пор хранятся школьные предметы, которые были куплены для моего братишки. Как он радовался, когда мы покупали их, и готовили его к первому сентября... И тот кукольный домик, куда он в подарок для меня сделал из цветной бумаги обои, до сих пор стоит в моей комнате...
Теперь-то я понимаю, что временами нам приходится отвечать за свои слова..."
Света замолчала, положила вилку, которую вертела в руках, вышла в зал, собрала посуду со стола того грубого гостя, и долго мыла ее на мойке, оставив меня одну, около часа не показываясь из подсобного помещения.