Красная пелерина
Перед Олимпиадой-80 москвичей из коммуналок в центре Москвы расселили по новым типовым районам на окраинах города, по отдельным квартирам. Мы переехали, я год отучился в другой школе и поступил в техникум.
Мои бывшие одноклассники, по которым я скучал, заканчивали 9-й класс. Наступал 1981 год. Период указан, чтобы у читателей возникло понимание особенностей того времени: что телефоны не во всех квартирах стояли, а пленочные фотоаппараты встречались в редких семьях, не говоря уже о кинокамерах. А основными источниками моды служили журналы "Работница" и "Крестьянка". Телевизоры были, в основном, черно-белые и принимали всего 4 телеканала.
Тот новый год моя мать уехала отмечать к своей подруге, впервые предоставив в полное мое распоряжение квартиру. Эту возможность я решил использовать с размахом. Мои бывшие одноклассники мечтали отметить новый год по-взрослому, а тут такая возможность! Настоящий новогодний сюрприз! Еще я пригласил приятеля из соседнего дома, так как у него был магнитофон. А он, в свою очередь, своего друга со старой квартиры, который прихватил с собой пару знакомых девчонок, Таню и Олю.
Таня обратила на себя внимание яркой одеждой и запоминающейся внешностью. На ней была красная шерстяная пелерина, как мне показалось, ручной вязки, с кремовой полосой по краю, и голубые джинсы. Натуральная блондинка с вьющимися локонами. Довольно длинный нос, широкая улыбка и светло-серые, слегка навыкате, глаза, ее не портили. Все эти детали придавали ей некоторое сходство с веселым Буратино. Вот такая странная ассоциация от первого впечатления. Когда танцевали, оказалось, что и тело у нее было "деревянное", атлетическое, просто сгусток мышц, она занималась в кружке народных танцев. Полная противоположность своей подруге Оле. Поэтому, на контрасте, так хорошо запомнилась.
Надо сказать, это был веселый новогодний сабантуй! Представьте 14 пятнадцатилетних подростков в двухкомнатной квартире с полезной площадью 28 метров, вырвавшихся на всю ночь из под опеки своих родителей и, в довесок ко всему, рюкзак спиртного. Сама вечеринка и ее последствия, которые напоминали о ней еще полгода, в виде окаменевших пряников за диваном, бычков в горшках с цветами, дополнили мою коллекцию самых ярких впечатлений юности. Чего только стоила рюмка, выловленная из трехлитровой банки с вареньем на глазах у родственников, отмечавших 8 марта. Вероятно, поэтому и сейчас, по прошествии более 30 лет, воспоминания остались довольно отчетливыми.
Однако, вернемся к событиям той новогодней ночи.
После бурного праздненства, подруги остались помочь мне с уборкой, а я, в благодарность, нагрузившись оставшимися тортами, проводил их до дома на другой конец Москвы. Дорога в одну сторону заняла два с половиной часа. Жили они в одном доме, в районе метро Ждановская. Потом я почти сутки отсыпался, и 3-го января, когда мать уже вернулась из гостей, пошел к друзьям, чтобы развеять послепраздничную хандру.
Вернувшись вечером домой, я открыл входную дверь и просто обалдел: на кухне сидела Таня в своей красной пелерине. Чувства, которые я испытал в тот момент, трудно описать, просто взрыв догадок и эмоций: удивление и радость смешалось с растерянностью и возбуждением! Как, почему? Мы ведь не договаривались! Я ведь больше внимания уделял ее подруге! Неужели она приехала ради меня, и почему мать так гостеприимно хлопотала вокруг нее? Все это пронеслось в мыслях вихрем за долю секунды. Прямо с порога я весело выпалил: "мама, это ко мне!", на что она ответила: "нет, это ко мне!", вероятно, восприняв мое восклицание как вопрос и, тем самым, внеся в бушующий водоворот моих рассуждений еще больший хаос. Следующее, что я увидел, поразило меня еще существеннее. На кухне был еще какой-то мужик, лет 23-х, которого я раньше у нас никогда не видел, и никогда больше не встречался с ним в дальнейшем. Я терялся в догадках. Странно, если Таня приехала ко мне, то зачем она притащила с собой приятеля? Наконец, мать, видя мое недоумение, представила их: "это Андрей, мой коллега по работе, а это его подруга..." На что я, не дав матери договорить, заявил, что мы с Таней знакомы, чем просто ошарашил всех. Я ничего не понимал. Я был просто фонтан красноречия. Вдохновение появилось какое-то от нереальности происходящего. В голове все крутилось в темпе современной рекламы, совершенно не свойственном тому рассудительному времени. Я что-то говорил, спрашивал, пытаясь осознать происходящее. Все решили, что я слегка навеселе, хотя я был абсолютно трезв. В сумбуре, я даже не