Михрютка - защитник дома в Медведково
Шесть раз за полгода воры забирались в квартиры этого дома, и каждая попытка ограбления кончалась трагически — на месте преступления с ними расправлялось загадочное существо.
Дом — обычный, 12-этажная «башня». Таких в московском Медведкове уйма. Живет в нем в основном пенсионный люд — отставные полковники, бывшие инженеры, несколько бывших шахтеров-северян и ушедших на покой «тружеников прилавка»... Небогатый, конечно, по нынешним меркам народ, но почти всякий из них в свое время подсуетился, обзавелся дачкой неподалеку от столицы. Правда, иные и теперь еще достраивают свою «фазенду», пропадая там с оттепели до заморозков.
Рядовой, словом, дом. Необычность же здания его население заметило не вдруг. Весной, когда произошло первое ЧП, особого значения тому не придали. Посудачили, как водится: не повезло, дескать, ворюге, так ему, подлецу, и надо. И разошлись.
А было вот что. Вор залез на крышу, оттуда по веревке спустился, минуя балкон двенадцатого этажа, сразу на одиннадцатый, где, судя по наблюдениям, никого быть не могло. Нащупал ногами перильца балкона и, не выпуская веревки, присел. Оставалось только спрыгнуть внутрь. И тут, как рассказывал преступник потом, будто кто-то выдернул из-под него перильца. В следующее мгновение он висел по внешнюю сторону балкона головой вниз, зацепившись штаниной за один из крюков, на которые хозяйки ставят деревянные ящики с землей для цветов. Здесь ящика не было.
Вор висел долго. Сначала надеялся, что удастся выбраться из беспомощного положения, и потому молчал. Заорал, когда кровь обильно прилила к голове и она стала казаться столь чугунно-тяжелой, что штанина, мелькнула мысль, может не выдержать, разорвется и он рухнет с одиннадцатого этажа на прифундаментный асфальт.
Вызвали пожарных и милицию. Бедолагу сняли.
Ну, с ним все ясно: на подошве ботинка вора обнаружили размазанный птичий помет — это голуби, прикармливаемые хозяйкой, щедро помечали железные перильца балкона. На одной из таких капель, сделали вывод, грабитель и поскользнулся.
Второе происшествие более загадочно. Ближе к полудню другому уже вору надо было открыть застекленную дверь, ведущую с лестничной площадки в коридорчик, общий для четырех квартир. Как раз перед этим дверь сменили, поставили и новый замок. Подбирая отмычку, незваный гость приложил ухо к стеклу, чтобы, если в коридорчике раздастся шум, услышать его и тотчас смыться. Так вот, приложил, потянул на себя ручку, и тут что-то твердое, металлическое с силой ударило его по темечку. Он в беспамятстве осел на грязный коврик, а рядом с ним упал на пол... гаечный ключ. Неделю назад, когда меняли дверь, этот ключ потерялся. Его искали, искали, а он, оказывается, преспокойно лежал до поры на притолоке.
В третьем случае воры в квартиру вошли, уложили в сумки добро из шкафов и решили принять «на дорожку» по стаканчику коньяка из бутылки, стоявшей на столе. Их нашли бездыханными. Вызвали с работы хозяина квартиры, показали ему на бутылку, сказали: «Между прочим, вас могут обвинить в отравлении... Вон ведь, на оборотной стороне этикетки при ополовиненной бутылке хорошо видно, вашей же, наверное, рукой написано карандашом — «Яд».
Хозяин разволновался: мол, ради шутки написано. Плеснул себе в рюмку, выпил залпом. И ничего — живой!
Необъяснимая история взбудоражила соседей, а одной из пенсионерок, сопоставившей последнее ЧП с предыдущими, дала повод предположить, что у них поселился некий «Михрютка» — существо таинственное и бестелесное, считающее, будто и дом, и все, чем он наполнен, принадлежит ему, Михрютке. Он, видимо, порядочный скопидом. Пенсионерка и сама давно приметила: вот только что лежала мельхиоровая вилка, глядь, а уж нету. Вот только что колечко в вазочку опустила — исчезло колечко. Кошелек с пенсией минуту назад держала, и тот пропал. В поисках до белого каления доходишь — бесполезно! Крикнешь, бывало, в сердцах: «Отдай, Михрютка!» Тут оно все и находится: вилка — почему-то под кухонной плитой, колечко — в коробке с нитками, а кошелек — в кармане старого пальто, которое с зимы с вешалки не снималось.
— Да почему Михрютка? — спрашивали старушку.
— А я почем знаю? — отвечала. — Михрютка, ну и Михрютка. Имя такое...
Посмеялись над бабкой и разошлись. А через месяц опять напасть. К той пенсионерке (она с седьмого этажа) позвонили. Открыла — мужик: нужно, говорит, проверить, нет ли у вас на кухне утечки газа. Что ж, если нужно, проверяй, милок. А он старуху втолкнул в туалет, запер, все ее ложки-колечки пона
кидал в полиэтиленовую сумку, и — привет! Пока освободилась, пока ахала-охала, пока в милицию позвонила, пока опрос да опись — вечер. Решила на улицу выйти, чтоб подружкам на лавочке о своей беде поведать. Лифт, как всегда, не работает. Спустилась пешком по лестнице. И лишь поравнялась с лифтом на первом этаже, как оттуда — вопль. Короткий, но страшный. Что такое?
Приехали мастера, вскрыли кабину. А там скрюченный тот самый «газовщик». И полиэтиленовая сумка при нем. Оказывается, как объяснили мастера, что-то заклинило в лифте, вот и просидел в нем «газовщик» полдня. Естественно, захотелось по малой надобности. Он и пусти струю. А его током шибануло. Насмерть! Какой-то там провод от дряхлости оголился...
— Ну что?! — торжествовала пенсионерка. — Сказывала я вам про Михрютку? Он и есть! Не захотел со своим добром расставаться, поставил капкан на негодника!
Вот теперь, кажется, Михрютку восприняли всерьез. Припомнили странные явления: например, к ночи кому-то показалось, что разгулялись «верхние» соседи, да с танцами, с опрокидыванием стульев... Поднялись к ним, а люди спят. И в квартирах рядом — спят. Откуда ж звуки-стуки! Или звонят по телефону снизу: «У вас что, наводнение? Трубы прорвало? Заливает нас...» А проверят, плечами пожимают — все наверху в полном порядке. Или кто-то с лестницы в стенку квартиры азбуку Морзе выбивает, на лестнице же — пусто... Неужто все он, Михрютка, забавляется?
Поверить в него поверили, но тем не менее, войдя в подъезд, стали захлопывать за собой дверь. На первом и втором этажах решетки к окнам прикрутили. «Глазки» понаставили. Кое-кто на сигнализацию растратился. Уезжая на дачу, просили соседей приглядывать. Договорились меж собой: если что — стучи условленным образом по отопительной батарее, сразу же и примчимся.
Пятая история случилась с полковником-вдовцом. Один жил. Ну и вздумалось ему, отставнику, подцепить у метро девицу. Привел к себе с известными, что скрывать, намерениями. Сели, выпили по маленькой. А девица ушлая оказалась — зырк-зырк по сторонам! Приметила: вон портсигар золотой у полковника, вон иконка с явно серебряным окладом, в «горке» среди хрусталя серебряная чаша стоит, а в нее кое-какие украшения ссыпаны. От жены, верно, остались...
Короче, когда разоблачились оба и улеглись на диване, уселась она на него верхом и потянулась острыми пальцами к полковничьей шее. Вроде бы поласкать. Мол, вся в страсти и очень ей по нутру заниматься любовью со старым козлом. И вдруг слышит за спиной смешок: «Хи-хи!» И следом из-под дивана: «Хи-хи!» Полковник насторожился: «Ты чего?» А она: «Не отвлекайся! Диван это. Давно, наверное, на нем никто не забавлялся, вот и скрипит от удовольствия...»
Потом, на допросе, она рассказывала: «Я тогда надумала: вот сейчас нажму ему на сонную артерию, он — в отключку, заберу, что поценнее, и поминай как звали».
И нажала, не придав значения этому «хи-хи». Полковник, теряя сознание, вскинул руки к стене — должен там висеть карабин. Он и висел, только на другой стенке. Не дотянуться. Но карабин выстрелил, и пуля, срикошетив от потолка, угодила девице в согнутую коленку.
Когда он очухался, простыня — в крови, прохиндейка — в слезах (на одной ноге не ускачешь!), а возле дивана валяется сорванная с его шеи золотая цепочка. Полковник после божился, что лет двадцать не трогал ружья, не снимал и заряженным оно быть не могло. Специалисты же, рассчитав траекторию полета пули, подтвердили: никуда, кроме как в коленку, пуля попасть не могла.
Разумеется, в доме узнали и об этом. «Благодарите Михрютку, — сказала пенсионерка с седьмого этажа. — Он вас спас». И полковник, воспитанный армейскими замполитами убежденным материалистом, согласился: «Он, Михрютка...»
Теперь многие квартиросъемщики, которые живут в этом же доме и в курсе событий, тоже убеждены: Михрютка существует! И даже показывают одно из его пристанищ. У них в подъезде отопительная батарея прикрыта Г-образной деревянной конструкцией с прорезями наверху — для вентиляции. Так вот на этой решетке обычно возлежит приблудная кошка, и кто бы ни шел по лестнице, она — ноль внимания. От батареи поднимается тепло, почти под самым носом — плошка с остатками колбасы... Благодать! Опустит хвост в прорезь и греется на боку.
И вот однажды ленивая и ко всему безразличная кошка ни с того ни с сего с пронзительным воем взвивается в прыжке, словно кто-то ее больно дернул за хвост. Взвивается и вонзается зубами в ухо торопливо спускающейся по лестнице молодой цыганки. Та заходится в крике,
однако кошка не отцепляется и рвет когтями цыганкино лицо. Женщина выскакивает из подъезда, где ее тотчас окружают сидящие на лавочке жильцы. И оказывается...
— Это она из нашей квартиры бежала, — рассказывал один из жильцов. — Татьяна, дочь, пошла выносить мусорное ведро, а дверь не закрыла. На лестничной площадке ее задержала цыганка, ну и началось: тары-бары, растабары... В это время другая цыганка проскользнула в квартиру, грабанула, что под руку попалось, и — вниз. А внизу Михрютка и швырнул в нее кошку...