Ты выживешь в этой войне
По роду своей журналистской деятельности я часто писал о ветеранах Великой Отечественной войны. Правда, так и хочется последнее слово писать как «бойни».
Да, прочитав 70% военных мемуаров, я стал убежденным сторонником того, что одним из важнейших факторов нашей Победы было преимущество в живой силе, и она, эта живая сила, нередко бросалась в бой без надлежащей подготовки и лично солдат и офицеров, и без поддержки авиации, артиллерии, танков. Вот почему решил рассказать о нескольких случаях, когда воины уцелели чудом. И этим чудом был Б-г (простите, что пишу через черточку – так принято у евреев, хотя эпизоды, о которых повествую, происходили со славянами).
Мне 18 лет. Приехал на первую летнюю сессию в Кировоград, где учился заочно. Соседи по частной квартире – педагоги уже известного на весь мир Василия Сухомлинского.
— Iсайовичу, збiгай на вокзал за пивом, ти ж наймолодший…
Станция было неподалеку. Взял напиток и решил отдышаться. К столику, где я стоял, подошел невысокого роста мужчина. До сих пор помню его облик. Лицо – типичный инопланетянин, правда, без явных признаков, разве что высокий лоб, огромные синие глаза и стремительно сужающийся подбородок… Одет чисто: костюм в белую полоску, а вот руки труженика.
Передаю разговор подробно, поскольку не раз пересказывал его знакомым – в том числе в дискуссиях о Всевышнем.
— Не угостите пивом, молодой человек?
Я открываю бутылку напитка:
— Конечно.
- Спасибо… Смотрю на вас: вот таким я ушел на войну. Не буду рассказывать всего, а только о первом бое. Нашу часть сформировали поспешно, два дня мы занимались изучением винтовки и как пользоваться гранатой. Попали под Ржев. В первом же бою отступили и замертво свалились в ближайшей деревушке. Ночью я проснулся от какого-то внутреннего толчка. Смотрю: между спящими ходит женщина в белом, останавливается и несколько секунд, смотрит. Вскоре она подошла ко мне и говорит: «Хорошо, что ты никогда не участвовал в дискуссиях о Боге. Ты выживешь в этой войне».
Так и вышло… После войны получил образование астронома, но однажды на ученом совете института, где работал, высказался в том духе, что Бог все-таки есть, раз так все разумно устроено. Коммунистом я не был. Это использовали, увольняя меня из института. Развалилась семья… И вот теперь я грузчик. Есть высшая сила, молодой человек, запомните. И еще одно знайте: заглядывая вглубь Вселенной, астрономы видят такое… Вот почему среди нас так много клиентов психбольниц.
А вот другой случай. Трое ребят-комсомольцев весной 41-го года поехали на вызов в военкомат (точно не помню, кажется, это происходило в Винницкой области) – цитирую дневник фронтовика, который мне дала почитать его дочь, ранее работавшая на криворожском Северном горно-обогатительном комбинате. «По дороге ребята увидели на завалинке старика. Он сидел, подняв голову вверх, а рукой водил по какой-то книге, лежавшей на коленях. Иван (так звали самого разбитного) решил подойти и спросить, что старик читает. Произнес только: «Добрий день, Дiду!», - и в ответ: «Тебе звуть Iван? Так от: буде вoна, Микола, що з тобою, загине пiд Москвою, а Петро пiд Варшавою… Ти виживеш». Так и произошло. И Иван побывал в битве на Курской дуге, под Прохоровкой. Поскольку дневник был написан на суржике, передаю смысл.
Рядом с танковым сражением находились островки заросшей кустами земли. На одном из таких клочков сошлись Иван с десятью товарищами-пехотинцами и фрицы. Все были настолько усталыми, что ни саперные лопатки, ни кулаки, ни ножи и штыки уже не держали в руках. Только валились друг на друга, а потом ползли к ближайшей луже и пили из нее…
— Почему же отец уцелел? – спросил я.
— Ни разу в жизни, даже в самые тяжелые минуты, не ругался, тем более, когда при нем говорили «…в Бога-душу мать», поднимался и уходил. А Николай и Петр не вернулись с войны и погибли там, где предсказывал дед.
Ну, а вот третий случай. Чугуев под Харьковом. Танковая часть. Жена одного из офицеров, лейтенанта, регулярно ходила в церквушку, уцелевшую после лихих атеистических кампаний. Рассказывает дочь: «Мама бегала в церковь на все службы, благо, командование части не укоряло отца за это. И вот, в январе 1940 (!) года, батюшка по окончании очередной службы сказал: «Олька, залишся». Никто не обижался: для отца Серафима были все, как дети. Закрыл за последним молящимся двери и говорит маме: «Ось Toбi хрестик i псалом 90. Вiдай Cашковi. Хай вчить, а хрестик одягне, як почнеться вiйна. А вона буде…», – и на глазах появились
скупые мужские слезы.
Папа выжил, пройдя в пехоте, потом в артиллерии всю войну без единого ранения. На него приезжал посмотреть сам Рокоссовский. Правда, прожил недолго – 52 года».
Я нередко открываю «Псалтырь» (половина молитв в нем носят имя Давида). Мой старший брат-фронтовик, известный журналист и писатель Кривого Рога, тоже Давид. Вот уже три года, как Б-г забрал его на небо. Я вновь перечитываю псалом 90. Почему? Все чаще слышу, что он помогает и в мирной жизни, правда, тем, кто старается жить, помогая ближнему, даже соседу.
Что касается помощи псалмов Давида, советуют псалмы: 4 (исцеление чувствительных людей), 6 (освобождение от колдовства), 8 (защита от демонов), 10 (чтобы не ссорились супруги), 12 (для страдающих печенью), 35 (от недоразумения), 67 (будущим роженицам, лежащим на сохранении), 102 (для восстановления разрушенного здоровья). Для своих соплеменников-евреев советую обратиться к книге «Тегилим» – это специально собранные молитвы царя Давида.