Партизаны и невидимки
Акустические контакты с невидимками в разное время фиксировались фольклористами и этнографами на территории всей России.
В тридцатые годы XX века этнограф М. Шатилов, например, лично присутствовал при камлании шамана, то есть при акте вызывания духов. Камлание происходило поздним вечером. И едва оно началось, как некто невидимый, рассказывает Шатилов, «упал с крыши на бересту, разостланную посреди юрты; в то же время кто-то как бы пролетел... Началось в юрте какое-то интригующее шуршание».
Другой этнограф, В. Басилов, в книге «Избранники духов» приводит свидетельство своего коллеги — этнографа Прокофьева. Тот тоже наблюдал однажды камлание шамана в темной юрте. Шаман при этом лежал на земле связанный по рукам и ногам, громко взывая к духам. Вскоре в юрте раздались странные шорохи и шаги.
— Не успевают замереть звуки шагов, — вспоминает этнограф, — как градом врывается рой дробных звуков. Будто множество маленьких роговых копытцев цокают по полу и по железной миске... Свист рассекаемого воздуха, шелест, какие-то крики... В воздухе чувствуется ветер от взмахов крыльев.
Шорохи и неведомо чьи шаги, иные странные звуки, испускаемые неизвестно кем... Их можно слышать не только в юртах шаманов.
В 1919 году отряд красных партизан вступил в конном строю в одну деревню на берегу дальневосточной реки Амур. Спешившись и оглядевшись по сторонам, партизаны решили устроиться на ночлег в большом деревянном доме. Дом был новым, недавно выстроенным, однако почему-то никто не жил в нем.
Едва люди в том доме разместились, как к ним прибежал перепуганный владелец дома, живший рядом с ним, заметьте, в лачуге. И стал отговаривать красных партизан:
— Ой, ребята! Я бы вам разрешил в моем доме переночевать, да вот беда — в нем «чудится». Нельзя в этом доме спать! Вообще жить в нем никак нельзя.
Партизаны были бравыми ребятами. Они прошли сквозь огонь, воду и медные трубы по дорогам гражданской войны. Словом, им было наплевать на то, что в доме, видите ли, «чудится». Хороший дом, просторный. То, что им для ночевки и надо.
Только партизаны улеглись спать, как в доме в кромешной ночной тьме «музыка заиграла, пляска поднялась. Чечетку выбивают!». Шум начался такой, что партизаны — все до одного — проснулись, слушают и ничего не понимают. А невидимые музыканты знай наяривают. А невидимые плясуны все бьют чечетку да бьют... В полном недоумении партизаны зажгли лампу-коптилку.
И в мгновение ока наступила в доме тишина. Огляделись мужики по сторонам, но никого, кроме самих себя, не обнаружили в доме. Только они потушили лампу, опять та же самая петрушка началась. Музыка, пляски. Да такая громкая музыка и такие сильные пляски, что весь дом заходил ходуном.
Люди снова поскорей запалили огонь, и, отмечает свидетель, «пока светилка горит — ничего, все вокруг спокойно, никого нет. Но как только угасим светилку, ляжем — опять такая же штука! И вот до утра никто из нас не смог сомкнуть глаз. Не дали нам».
Ну партизаны не выспались — это еще полбеды. В конце концов, все они были парнями с закаленными на фронтах гражданской войны нервами. К тому же угодили в ситуацию контакта с нечистью большой и дружной компанией. Чувство товарищеского плеча, чувство локтя... Думаю, читатель сам знает, как это помогает, когда попадаешь в передрягу.
Но сплошь и рядом бывает так, что не оказывается под рукой плеча, на которое ты мог бы опереться в критической ситуации. Чаще всего нечистая сила, если верить быличкам, идет на контакт не с группой людей, а с человеком-одиночкой.
Авдотья Мошникова рассказала фольклористу Балашову, как ее лично однажды «пугало». Было это в пору молодости Мошниковой, в середине двадцатых годов. Авдотья отправилась как-то раз ночевать на чердак. Легла там на топчан, одеялом покрылась и уснула.
— И вдруг, — повествует она, — у меня одеяло потянуло да и на пол сбросило. Думаю: Григорий, брат мой, балует. Осмотрела я все вокруг, спичками чиркая, — нигде никого нет. Ну, думаю, одеяло само во сне свалилось. Легла. Опять одеяло потянуло. И опять я искала — никого нет. Вижу, у меня неладно. Меня в жар бросило. И вдруг опять одеяло потянуло.
Отчаянная женщина, Авдотья вцепилась в покрывало руками и зубами. Какое-то время шла на чердаке упорная молчаливая борьба. Каждый тянул накидку в свою сторону. Невидимка — слегка вверх, в гулкую чердачную мглу, а Мошникова, рыча сквозь стиснутые зубы, — вниз, стараясь подмять под себя нагло умыкаемую вещь. В конечном счете женщине надоело боротьс
я неведомо с кем. И она с чувством произнесла фразу, которую я нахожу изумительной.
Мошникова сказала:
— Пугай не пугай, никуда не уйду!
И невидимка, видимо, понял, что пугать Авдотью в самом деле бесполезно. Он отпустил одеяло и сгинул.
— Я после этого никогда не спала на чердаке, — сообщила Мошникова Балашову.
И добавила: спустя несколько дней после описанного происшествия один из ее братьев, гармонист-самоучка Степан, залез поздним вечером на тот самый чердак. Вскарабкался он туда с гармонью под мышкой. Устроился перед слуховым окном и стал играть на гармошке.
— Так на него, — вспоминала Авдотья, — целый ящик старых газет вывернуло.
Другими словами, ящик со старыми газетами, стоявший на чердаке, сам собой взлетел в воздух и, воспарив над Степаном, перевернулся вверх дном строго над его головой.